Аленка вылезла из палатки в парное молоко тумана. Она отошла от лагеря, осторожно ступая по мокрой траве, и замерла, прислушиваясь к невидимым горам. Она не могла видеть, но всем телом ощущала мощь и величие каменных склонов, обрамляющих долину реки. Аленка подняла руки, загребая туман, и набрала полные легкие влажного воздуха. Затем качнулась и прошлась колесом, чувствуя, как покидает тело двухнедельная усталость. Она стала танцевать, скользя как призрак среди белых камней, утонувших в земле по самую грудь. Туман клубился вокруг порхающих рук, скользил по спине и, когда она резко прогибалась назад, раскалывался надвое, превращаясь в крылья. Белая пелена исказила пространство, и вот уже не Аленка, а огромная птица парит над самой землей. Ее дрожащий силуэт и увидел Мишка, высунувшийся из палатки в поисках вечернего солнца. Он удивился невиданному зрелищу. Птица то исчезала в тумане совсем, то вновь возникала, выделывая какие-то невероятные па, обычно птицам не свойственные. Неожиданно птица упала в траву и перестала быть видимой. Мишка сунул ноги в сырые кроссовки и, не завязывая шнурков, побежал туда, где видел птицу. За те четыре секунды, что заняла у него дорога, Мишка успел подумать о том, что он сошел с ума, что у него началась горняшка, что двухнедельный поход и этот какой-то невероятно густой туман, отрицательно сказались на его психике, и что таких огромных птиц, если конечно не считать страусов, которые водятся в Африке, а не на Кавказе, вообще не… Он, наверное, подумал бы еще о чем-нибудь, но споткнулся об Аленку, которая лежала на спине, раскинув в стороны руки, и улыбалась чему-то. - Ты кто? – почему-то спросил Мишка. Аленка открыла глаза и задумчиво на него посмотрела. Его темные, коротко остриженные волосы, стояли торчком и напоминали колючки. - Ты похож на ежика? – сказала она. – Ты – Ежик в тумане. Она немного помолчала, затем тихонько засмеялась и торжественно произнесла: - Ты мой друг, Ежик, я принимаю тебя в свое братство. - Я польщен…- пробормотал Мишка и поскреб в затылке. Он не думал, что вот так запросто можно оказаться в братстве Птицы. – Ты мой друг, Птица, - сказал он, - я принимаю тебя в свое братство. Аленка улыбнулась и села, скрестив ноги, как тибетский лама. - Туман тому свидетель, - сказала она, поежившись от прикосновения к спине промокшей рубашки. Тут откуда-то выплыла Маринка и, с недоверием посмотрев на странную пару, то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала: - Мокните. - Кто это? – спросил Ежик и опустился на траву, покрытую каплями влаги. Маринка удивленно подняла брови и, теперь уже с совершенно определенной интонацией, спросила: - Ты бредишь, Мишка? - Я Ежик, - гордо произнес Мишка. Маринка покрутила у виска пальцем и направилась к палаткам. - А ты – Белая лошадь, - буркнул ей вслед Мишка. - Чего?! – Маринка обернулась. – Я похожа на лошадь? Маринка собралась обидеться и приняла свою самую агрессивную позу, уперев руки в бока. - Мариночка, оглянись, - попросила Птица. - Что ты видишь? Маринка бросила быстрый взгляд вокруг себя и покачала головой, как Белая лошадь. Это означало, что она ничегошеньки не видит. - Оглянись! – приказала Птица. Маринка вздрогнула от неожиданного тона, затем пожала плечами и стала напряженно всматриваться в туман. Туман плыл вокруг, закручивая мир в воронку и сужая вселенную до маленького пятачка зеленой травы, над прической которой из года в год тщательно работали овцы. Туман жил и шумно дышал голосом реки, которая рокотала где-то в его просторах. Туман был многомерен. В нем не было ничего и было все. В нем не было света. Но, если сделать шаг, то можно поймать луч послеполуденного солнца, подержать его в ладонях и даже расплющить пальцами в маленькую радугу. В нем не было красок. Но, если нагнуться, то трава станет ярко-зеленой, и в ней распустятся желтые лютики и синие колокольчики. У него не было вкуса. Но если поглубже вдохнуть его молочную дымку, то можно ощутить на языке вкус чабреца и мяты и вдоволь напиться этого чудесного чая… Маринка упала на камень, чья гладкая спина услужливо вылезла из-под земли. - Что это? – спросила она. - Туман. - А я – Белая лошадь? – медленно соображала Маринка. - Да. - А ты, значит, – Ежик? - Ежик, - согласился Ежик. – Я тебя искал и рад, что нашел. Я принимаю тебя в свое братство, чудесная Белая лошадь, потому что ты мой друг. Теперь в этом мире я не один. Вас у меня двое – ты и Птица. - Птица? – Белая лошадь удивленно уставилась на Аленку. - Она умеет летать, - уверенно сказал Ежик, и Белая лошадь поверила ему. Они сидели втроем и слушали, как поет туман. Аленка вспоминала прошедший день. … Туристы шли под дождем на перевал, звали солнце, пропавшее четыре дня назад в тяжелых облаках, и оно появилось, когда все вышли на седловину. А на спуске они наткнулись на дрова и остатки каменного угля, брошенные кем-то, и пили чай у неожиданного костра, и сушили носки, и слушали, как за перевалом гремит гроза. А потом их накрыл туман, тяжелый и почему-то горячий… Они шли на ощупь по безумно зеленой ленте, струившейся среди рыжих камней. Когда-то здесь была дорога, соединявшая шахты с долиной реки. Отставшие Светлана и Димка спорили о том, что же добывали в шахтах, и решили, что это мог быть уран. - То-то вы так светитесь после чая на радиоактивном угле! - съязвил тогда Мишка. Аленка засмеялась вместе со всеми и оглянулась. Два огромных силуэта плыли над старой дорогой, размахивали длинными руками, достающими до самой земли, и действительно светились. Через мгновение великаны стали Димкой и Светланой, обогнали Аленку и ушли вперед, звеня по камням лыжными палками. - Стивен Кинг отдыхает, - сказала им вслед Аленка. Через пару часов они вышли к реке и долго искали брод. После нескольких дней под дождем совсем не хотелось снова мочить только что высушенные ботинки. Выше по течению река растеклась по долине, стала совсем мелкой и казалась мирной и ласковой. Ботинки все же намокли. Они вышли на зеленую траву, но не остановились, а двинулись вниз по долине, потому что Маргарита Васильевна опасалась стать под камнепадом. - Как тут угадаешь, - бурчала тогда Татьяна, - все равно гор не видно. Наконец, Маргарита Васильевна решила, что «тут будет безопасно» и позволила разворачивать лагерь. Чем она руководствовалась, никто не понял, но палатки были поставлены мгновенно. А до ужина еще далеко. … Аленка лениво плыла вслед за туманом. Сначала она думала о походе, который заканчивался на следующий день, вспоминала перевалы, которые они прошли, и понимала, что на последний перевал идти почему-то не хочется. Четыре дня под непрерывным дождем накрыли группу усталостью. «Интересно, завтра будет дождь?» - гадала Птица, и уже летела в долину к людям. «Я не хочу, - произнесла она про себя и удивилась как открытию, - Я не хочу уходить отсюда!»… Мишка почему-то представил себя вожаком стада горных туров, которое они видели лишь издалека, когда днем остановились на привал. Ему казалось, что он стоит на высоком гребне, шумно вдыхает туман, в поисках запахов, несущих возможную опасность. Но он не боится ничего и никого, потому что он ловок и полон сил, у него крепкие рога и быстрые ноги, и… - Надо позвать Медвежонка и Звездочку, - неожиданно встрепенулась Маринка. – Они проспят самое интересное. Она встала и скрылась в тумане, как может скрываться только Белая лошадь. Маринка отыскала палатку, нырнула в нее и растолкала Димку и Светлану. - Что тебе нужно сейчас?! – Димка грозно зевнул. – Сейчас, когда так хочется спать! - Мариночка, пора ужинать? – спросила Светлана и захлопала ресницами. - Вылезайте, не время спать! – сказала Белая лошадь и добавила. – Ты, Медвежонок, и ты, Звездочка, вы должны быть вместе со всеми в этот час. - К чему такая срочность? – поинтересовалась Светлана у опустившегося за Маринкой полога. - Чудеса нужно ловить, пока они рядом, - прошелестела в ответ палатка. - Медвежо-о-но-ок! Зве-о-здочка-а! – запел туман, и они выскочили из палатки и босиком побежали на зов. Маринка заглянула в другую палатку, где болтали о всякой всячине Тоня и Маргарита Васильевна. Маргарита потирала плечо и то и дело спрашивала: «Тонечка, очень болит плечо, с этим можно что-нибудь сделать?». На что Тоня ехидно улыбалась и отодвигалась подальше. Она каждый вечер делала кому-нибудь массаж, потому что после длинных дневных переходов у всех туристов начинала болеть какая-нибудь существенная часть тела, спасти которую могли только сильные Тонькины руки. - Вождь Маргаритка и ты, Мягкая рука, вас ждут на Совете, - таинственно произнесла Белая лошадь. Маргаритка и Мягкая рука переглянулись, но все же стали натягивать кроссовки и вылезли в туман. Они увидели, как Маринка побарабанила по третьей палатке, откуда вскоре появились Татьяна и Сергей. Они по своему обыкновению громко беседовали о культуре поведения, то есть беседовала Татьяна. Отчаянно жестикулируя, она вопила, что у нее больше нет сил, и она не намерена оставаться в одной палатке с таким медведем, у которого вместо культурных слов вырывается только грубое рычание. Но она ошибалась. Сергей оказался Молчуном. Молчун пошел вслед за Маринкой, и Спорщице пришлось довольствоваться видом его широкой спины в пятнистой рубашке. … Они сидели вокруг сложенного Молчуном очага. Заботливый Ежик притащил коврики, чтобы можно было сидеть, не опасаясь намочить одежду в сырой траве. Все молчали и смотрели, как Маргаритка прилаживает в очаг примус. Ждали Николая. Он уже давно ушел за водой и пропал. Наконец, он высунулся из тумана, поставил на землю котлы с водой и стал стряхивать с себя остатки туманной пены вперемежку с семенами альпийских трав. - Ты Водяной? – спросила Звездочка. - Вроде того. Думал без вести пропаду. Воды много, но она мутная, с «минералами»,- усмехнулся Николай. – Ниже по течению нашел чистый ручеек. Только пока до него добрался, весь извалялся в траве и глине. Надо было еще немного пройти, дальше берег не такой крутой и скользкий. А назад оглянулся. Мама, моя! Ничего не видно! Как, думаю, лагерь найду. Руку вперед вытянул, а пальцы, как в молоко ушли. Совершенно невероятный туман. - Ну и как же ты нас нашел? – нетерпеливо спросила Татьяна. Водяной молча наклонился, зачерпнул влаги из колокольчиков и стал оттирать приставшую к штанине глину. Убедившись в бесполезности мероприятия, он сплюнул, плюхнулся на землю в полный рост и стал кататься по цветочному ковру. Затем встал совершенно промокший, но чистый и, направляясь к палаткам, сказал: - Ты, Татьяна, кричишь громко. Не быть тебе разведчиком. - А я и не собиралась, – надулась Спорщица. … Николай переоделся, развесил мокрую одежду на растяжках палатки. «Не высохнет, так стечет», - подумал он и удовлетворенный вернулся к странной компании, которая молча ожидала кипятка. - Сонное царство какое-то. Вы захлебнулись все в этом тумане что ли? - заботливо поинтересовался Николай. – Может быть, кто-то нуждается в искусственном дыхании? Готов начать оказывать помощь. - Сядь, Водяной, - сказала Птица. – Ты видишь туман, но не чувствуешь его. Сядь и посмотри, как живут колокольчики. Прислушайся. Ведь сквозь говор реки можно различить их тонкий звон. - Это у вас в ушах звенит от постоянного шума воды, - снисходительно заметил Николай. – Кстати, вы тут без меня ничего такого не ели, чего людям есть не положено? - Это только ты у нас лопаешь то, что не положено! - завелась Спорщица, вспомнив, как Николай съел полбанки сгущенки, предназначавшейся пятерым. - Ребята, не ссорьтесь, - жалобно попросила Маргарита Васильевна и повернулась к Мягкой руке, – Тонечка, ну очень болит плечо, с этим можно что-нибудь сделать? Медвежонок внимательно посмотрел на Маргариту Васильевну, потом ткнул Тоньку в бок и громко, чтобы все слышали, зашептал ей на ухо: - Мягкая рука, будь человеком, сделай Маргаритке массаж. А то ведь рассыплется. - Кто?! – в ужасе воскликнула Звездочка, дремавшая на мускулистом плече Медвежонка. – Я вроде не тяжелая. - Спи, спи, Звездочка, Димкино плечо точно не рассыплется, оно у него железное, - сказал Ежик. - Тоня? – Сергей строго посмотрел на нее. - Перед сном, - согласилась Мягкая рука. - Маргаритки в мягких руках, звездочки на железных плечах… Я пропустил что-то важное, пока за водой ходил? – спросил Николай и снял с примуса закипевший котел. Аленка бросила в воду большую горсть черного чая и помахала крышкой, загоняя в котел запах чабреца, растущего на другом берегу реки. Тут Ежик вскочил, пробормотал что-то несуразное, и побежал к палаткам. Вернулся, неся в ладонях горсть душистой травы. - Вот, - он протянул чабрец Аленке. – Утром по дороге насобирал. Потом все долго молчали и пили чай. Волшебный напиток теплой волной проникал в тело, и, казалось, отгонял принесенную туманом сырость. - Хорошо, - сказал Николай и нырнул головой в толстый свитер, который лежал на коврике. - Хорошо, - согласился Медвежонок, растягиваясь во все свои два метра. Миниатюрная Звездочка устроилась у него под боком. - Смотри не раздави, - усмехнулся Молчун. - Звездам светить положено. - Я и буду светить, - зевнула Светлана. - Потом. - Кому еще чаю?! Выливаю! – сообщил Ежик. - С ума сошел?!! - девять кружек протянулись к котлу. - Наливаю, - исправился Ежик и разлил по второй. - Вот сидим мы, чай пьем, а вокруг нас ничего нет, - сказала Птица. - Как это ничего, а горы? – удивилась Спорщица. - Ты их видишь? Где они? Татьяна непроизвольно оглянулась на белую стену, окружившую их очаг. - Но я знаю, что они там есть! - Может, есть, а может, и нет. Ведь мы еще не видели их, - поддержал Птицу Ежик. - Надо мыслить логически…, - начала было Татьяна. - Это обязательно? – Звездочка снова зевнула. - Конечно, мы можем предположить, что за туманом есть горы, - продолжила Птица, - Мы можем предположить, что за рекой есть наш перевал. Ведь мы помним его. А еще мы знаем, что в долине нас ждет свежий хлеб или, даже, шашлык. Но сейчас, в этот самый момент ничего нет. Только мы, чай, зеленый пятачок с колокольчиками и туман. Только это имеет значение. - И ничего больше? - Ничего. - Все же я не совсем согласен, – покачал головой Ежик и задумчиво посмотрел в туман - Имеют значение наши чувства, наша память, наши мечты. У каждого свои, – он помолчал, - Туман своей необычностью заставляет нас острее ощутить и усталость от пройденного пути, и счастье от осознания преодоления. Я думаю, что каждый что-то преодолевал эти две недели. Может, перевалы – не самое трудное, а? - Ты прав, Мишка, как же ты прав! – хлопнул себя по коленям Николай, - Я вот первые два дня думал… точнее – первые два вечера, днем некогда было – мы все шли, и шли, и шли. Так вот, я думал: «Куда меня занесло? Что я здесь делаю?». А темнеет быстро, горы становятся черными, грозными какими-то. Зачем туда идти? - А теперь понял, зачем? - лукаво спросила Маргарита Васильевна. - Теперь понял. - Ну и? - Ну, это, когда идешь, и солнце светит, красотища! А с тебя пот в тридцать три ручья, рюкзак килограммов сто, дышать не чем… - Да, и еще подошвы у ботинок отваливаются, - перебила Тоня, вспоминая десяток блестящих шурупов завинченных в ее ботинки в первый же переход. - Потрясающе, - многозначительно заметила Звездочка. - Но ты же сама так идешь! – воскликнул Николай. - Иду, - вздохнула Светлана. - А зачем? – спросил Молчун, лениво пожевывая травинку. - Выплюнь эту гадость немедленно! – взвилась Спорщица, - Здесь коровы гуляют, овцы, козлы всякие. Заболеешь еще. Лечи тебя потом. - Положим, не тебе лечить, - Сергей указал травинкой на Мягкую руку, - У нас Тонька врач. И вообще, не сбивай людей с лирического настроя. Скажешь тоже, козлы. - И все-таки, зачем люди ходят в горы? – спросила Белая лошадь, отчаянно пытавшаяся расчесать свою светлую гриву. - А зачем летчик летит за облака? Зачем моряк отправляется в долгое плавание? – спросила Птица. - А зачем марафонец бежит по пустыне, а штангист рвет жилы, поднимая немыслимый вес? – подхватил Ежик. - А еще бывают ученые, которые все время что-то измеряют, взвешивают, сравнивают, анализируют…, - сообщила Звездочка. - А балерина. Что она вытворяет! А чего ей это стоит. Это же невероятный труд – делать себя. И так всю жизнь, - вздохнула Белая лошадь. Все замолчали и посмотрели на Маринку. - Истину говоришь, - сказал Молчун. Маринка перестала мучить свои волосы и удивленно уставилась на Сергея. - Что я такого сказала? - Скорее всего, ты дала ответ на поставленный тобою вопрос,- улыбнулся Ежик. - То есть, люди ходят в горы, чтобы делать себя? - Видимо так, - сказала Птица и откинулась на коврик, - И так всю жизнь. - А как же себя делают инженеры, продюсеры, бухгалтеры и программисты? – спросила Тоня. - Я больше чем уверен, что все перечисленные тобою господа являются футболистами, теннисистами, каякерами, парашютистами, туристами и тэ дэ, и тэ пэ. – сказал Медвежонок,- И наоборот, идущий в горы, падающий с небес, ныряющий в океан, часто не просто турист, парашютист или подводник, у него и другая жизнь есть, будничная, обязательная, записанная в расписание, но стоит прозвенеть звонку… - Да что тут думать-гадать, человек идет в горы потому, что ему хочется туда идти. Вот и все, – сказал Николай. – Мы ужинать сегодня будем? Маринка загремела котлами. Аленка полезла в рюкзак за гречкой. Сергей добыл в палатке сухофрукты на компот и тушенку. Светлана и Димка ушли к речке мыть посуду, оставшуюся грязной еще с обеда. Мишка с Татьяной отправились искать чабрец. Маргарита Васильевна с наслаждением принимала сеанс массажа от Тони. Николай слушал речку и мерз – у него кончились сухие носки.
